I Whoniverse Fest
Название: Чужие проблемы и австралийские крабы
Автор: аноним до объявления результатов
Бета: аноним до объявления результатов
Рейтинг: R
Тип: гет
Герои: Джек Харкнесс, Марта Джонс, Микки Смит
Жанр: общий
Аннотация: У Марты есть выбор и возможность убегать дальше.
Отказ: все права принадлежат создателям
Предупреждение: мат, ООС, флафф местами
Комментарий: написано на Фест по Вселенной Доктора Кто на заявку №43 Марта Джонс, Джек Харкнесс, Микки Смит. Конец четвертого сезона, когда они покидают Тардис и уходят втроем, не может быть так, чтоб совсем ничего не произошло по пути.
Статус: закончен
читать дальше*
Марта смотрит прямо – не оборачивается – когда Тардис бледнеет, скрашивает свои контуры воздухом и вконец исчезает у нее за спиной.
Марта считает деревья – так успокоиться легче – и среди них замечает Доктора. Он улыбается на прощанье, подмигивает, машет рукой, хотя на самом деле давно уже дергает рычажки на консоли управления Тардис, шутит с Донной, хлопает по плечу Роуз.
Роуз.
Руку Джека Марта сжимает чуть крепче.
- Эй, ты в порядке? – Джек шепчет ей на ухо и водит пальцем – большим – по ее – указательному.
- Да, ничего, - Марта кивает и улыбается Микки.
Тот заворожено озирается, впитывает в себя образы окружающих предметов, растворяется взглядом в небе.
От Джека пахнет оружием и опасностью, от Микки – уютом и – вдруг – карамелью. Несмотря на то, что и часа не прошло, как оба вернулись с Круссибла.
Солнце прыгает по облакам и зайчиками рисует на асфальте узоры, путается, свисает с деревьев, хохочет заливисто.
На Марте одежда – черная, грязь под ногтями, тонкий слой пыли на пальцах, ладонях. У Марты в душе пепелище. С обугленными аллеями, сожженными столбиками цветом и – на губах – вкусом пепла.
На Джеке пальто – неизменно-серое. И, пожалуй, это единственное, что держит Марту на крючке реальности, не дает соскользнуть, сорваться.
Микки смотрит на кислотного цвета вывески, и даже воздух кажется ему не таким. Невозможно родным и далеко-близким. Как воспоминание из раннего детства.
Микки спотыкается, Джек подхватывает его за локоть.
- Забота, да? То, чего тебе не хватает, - Джек щурит глаза, отсвечивает ямочками на щеках – улыбается – и в ладони все еще сжимает одежду Микки.
Микки сглатывает с ощущением, будто нервное движение его кадыка замечает весь Лондон.
Микки хочет пошутить, мотнуть головой и посмеяться с Джеком, но вместо этого пожимает плечами:
- Снова ты за свое, капитан Харкнесс.
Джек довольно облизывает верхнюю губу языком и разжимает пальцы. Ветер треплет его волосы, складывает их в какую-то особенную, понятную только ему, ветру, фигуру.
Они идут дальше.
Марте говорить неохота. Легче считать деревья и пустые скамейки, чем думать, складывать мысли в слова-предложения, поддерживать разговор.
Джек понимает, и Микки тоже.
Джека Марта чувствует без слов и прочих формальностей. Потому что позади слишком много общего.
А Микки… Он идет в стороне немного, бросает украдкой взгляды, не лезет с глупыми утешениями.
Марта не очень понимает, о чем с ним говорить. Он кажется чужим и – одновременно – таким, как она сама.
Марта смотрит на Микки и понимает, что не знает о нем ничего. Только то, что рядом с ним ей находится приятно.
Парк окружает Марту, нависает со всех сторон, но не давит, а помогает дышать.
После расставания с Доктором Марта долго сидит в этом же парке, только чуть ближе к дому. И возрождается в нем, словно феникс.
Благодаря ему. Ему и пальто Джека.
Вот и сейчас Марте легче: космическая пыль не скользит спрутом по телу, змеистые размышления не шипят навязчиво, одежда – черная и тяжелая – не мешает двигаться.
Микки роется в карманах, косится на автомат с газировкой и говорит:
- Я сейчас догоню.
Джек ближе подходит к Марте, гладит успокаивающе. Они доходят до поворота, и Джек останавливается – резко, порывисто.
- Мне пора, - произносит он.
И Марта вскидывается, просыпается.
- Как ты? – теперь уже она спрашивает: аккуратно, надломлено.
- Не даю Кардиффу загнуться, - он пытается отшутиться, но выходит вяло: серьезнеет и продолжает, - у меня Гвен и Янто, я не могу их бросить.
Марта не спрашивает о том, а хочется ли, потому что голос Джека теплеет, когда он говорит о своей команде.
Марта ощущает Джека слишком хорошо, чтобы уловить изменения.
- Встретимся как-нибудь? – Марта и не успевает понять, что слова эти принадлежат ей, а не какой-то идущей мимо девчонке.
А Джек уже кивает, облегченно и радостно:
- Я позвоню на днях, Марта Джонс, кленовый сироп моего сердца.
И Марте хочется улыбаться.
Возвращается Микки.
- И все-таки, подумай над моим предложением, Микки Маус, - смеется Джек перед тем, как пожать Микки руку.
Микки закатывает глаза.
Джек обнимает Марту, крепко прижимает ее к себе, и Марта почему-то не хочет его отпускать.
Но Джек уходит, у него Торчвуд, чудесная Гвен и хороший Янто.
*
- Тебе куда, Марта Джонс? – говорит Микки и протягивает руку.
- Туда, - Марта кивает в нужную сторону, принимает его приглашение.
- Мне тоже.
И они продолжают стоять на месте – провожают Джека. Точнее, его пальто и затылок, взглядами.
Марта людей принимает очень четко и очень точно.
Джек – пистолет, большой, с предохранителя снятый.
Огромный охотничий, сторожевой пес. Злой, преданный.
Красный, горчащий перец, обжигающий. Кипяток. Гор-р-рячий кофе, вкусный – опасный.
Гром и проливной дождь.
Джек – это сплетение всех видов опасности, энергии и молнии, шаровой.
Микки - сенбернар. Добрый, пушистый и шоколад таскает. Укусит, если защитить надо.
Микки - чай с медом. Лекарство от саднящего горла.
Микки как книга в мягкой обложке: много внутри и теплота снаружи.
Микки – детский талисман, плюшевый медвежонок с глазками-пуговками.
Воздушный шарик, наполненный гелем.
Крепкое дерево с широкими листьями.
Возможно, метательный диск. Режущий, но смягченный.
Микки – мед, пусть без чая и молока.
Джек опасный, Микки уютный.
Спина капитана Харкнесса скрывается за деревьями, а Микки стоит рядом, и Марта кожей ощущает его тепло, и его медовость. Именно сейчас разница между ними ощущается особенно четко. Так, что Марта не находит ничего лучше, чем повернуться к Микки лицом и уткнуться ему в плечо.
Просто так. Потому что хочется.
*
Очередной поворот выскакивает из пространства внезапно, словно тоже через разлом просочился, из середины двадцатого века выпрыгнул.
Микки закусывает губу:
- Я, мне, в общем, я здесь жил раньше, до того, как… Поэтому, наверное, мне сюда. И, может, встретимся как-то?
Марта кивает и улыбается, называет свой адрес, говорит, что всегда рада, все дела.
И Микки уходит.
А Марта снова стоит на месте и не может понять, как же, все-таки, к Микки относится.
Марта мечтает о горячей ванне, бокале виски - неразбавленного – и беззвездном, спокойном небе.
Марта вздыхает и идет к остановке – успокоить маму, рассказать, что к чему. А потом уже все остальное.
*
Звонок в дверь настигает Марту на пути от душа к дивану.
На голове у нее полотенце, в руках бокал – с темно-красным, а на пороге Микки.
Ему неудобно, неловко, хочется хоть куда, только бы не стоять перед этой дверью, не чувствовать залитые краской щеки, с ноги на ногу не переминаться.
В его доме чужие люди с нужными документами, сам он – в списках пропавших без вести.
Родной Лондон отторгает его и словно бы приговаривает, мол, иди в свой параллельный мир, нечего тебе здесь делать.
У Марты глаза блестят, босые ноги мерзнут, и полный бокал стекает по воздуху тяжелыми каплями.
- Проходи, - говорит она, отступает в сторону, лишних вопросов не задает.
Марта – стрела, одинокая чайка и гордый парусник. Она плывет против течения и одна, не пугается алого зарева заходящего солнца, швартуется у неведомых скал и от пиратов отстреливается.
Марта – цветок, но не хрупкий – крепкий: переживает град, выпрямляется, снова тянется ввысь и к небу.
Марта – косуля. Загнанная, гибкая и упрямая. Ото львов – к югу, и на максимальной скорости. Не от страха за себя, но за родных, близких и всю планету.
Марта стальная, сигаретно-тонкая и шершаво-нежная.
Микки рассказывает немного – так, в двух словах, потому что незачем Марте его проблемы.
Она не осуждает, не бурчит, не расспрашивает – Марта умеет слушать.
И слышать.
И вместо нелепых похлопываний по плечу, совместных сетований на жизнь она убирает бокалы, пустую бутылку, достает запасную подушку и одеяло. Смотрит тепло, с улыбкой, выключает свет и зажигает лампу. Останавливается у кухонной двери, желает спокойной ночи, добавляет:
- Сигареты на кухонном столе, зажигалка тоже.
И уходит к себе, а Микки становится хорошо-хорошо, будто и не было этих безумных дней и всех происшествий.
Микки засыпает сразу – только голова оказывается на подушке, а Марта долго смотрит на звезды и пытается не жалеть.
Микки просыпается раньше и варит кофе, Марта ищет ему одежду.
Розовая рубашка, светлые джинсы.
- Это моего друга, - она пожимает плечами и думает, что слишком далекого и, наверное, уже бывшего.
Микки понимает, что нужно сказать «спасибо», позавтракать и уйти, но Марта такая светлая, милая и не возражает совсем. Микки и думать забывает о всяких там правилах приличия.
На полках у Марты книги, и Микки будто у себя дома – его любимые авторы. Диккенс, Честертон, Байрон и даже Гете, а еще Шекспир, Шоу и Генрих Ибсен. А на стене копия – качественная – полотна Эль Брехо.
Микки гладит предметы пальцами, перечитывает отрывки – любимых из – помогает Марте готовить завтрак.
Им смешно от шуток друг друга, они смотрят одни и те же фильмы, наизусть знают много чего из Хемингуэя, едят шоколадную пасту, брокколи и макароны с сыром.
Марта вскользь замечает, что у них действительно много общего. Микки почему-то радуется этому, как ребенок.
*
Микки уходит ненадолго и по делам, Марта красит ногти, гладит одежду, когда раздается звонок от Джека.
Ему Марта рада всегда, а от приглашения пойти в театр сегодня же становится и вовсе легко, воздушно и бесконечно радостно.
Марта словно бы возвращается в собственные шестнадцать: долго и аккуратно красится, тщательно выбирает одежду, ищет удобные туфли, помаду в тон и духи послаще.
Сердце дрожит, машет прозрачными крылышками, взмывает на несколько миллиметров, обратно падает, щемя, пугая.
В замочную скважину Марта попадает только с четвертого раза, ключ прячет под коврик у входной двери – место настолько банальное, что ни один вор его там не ищет – немного путается в пространстве, то и дело посматривает на время.
Джеку идет театр, граненые бокалы и темнокожие девушки. Джеку, если разобраться, идет абсолютно все.
Он шутит, соблазнительно улыбается и обнимает Марту. Рассказывает о том, какими были театры сто лет назад и какими будут – через три тысячи.
Джек поправляет волосы – потому что мешают, а не из-за того, что нервничает. (Марте кажется, что этого он не делает никогда, с девушками так точно). Улыбается невозможно и крышесносно, делает Марте комплименты.
Джеку нравится море, другие планеты, свое пальто и чужие судьбы. Еще блюз, собаки, надежное оружие, английские классики, гольф и ночное небо.
Они сидят в ресторане, и если бы не писк телепортатора, Марта бы не поверила, что Джек перед ней – настоящий.
Клубничный десерт весело посмеивается с тарелки, шампанское переливается золотистыми брызгами.
Джек ест и жестикулирует.
Джек скучает по Доктору и Марта понимает его, потому что те же чувства испытывает.
На мгновение ей начинает казаться, что они - два обреченные одиночества.
Джек пристально на нее смотрит, откладывает вилку и нож, делает три четких и небольших глотка, спрашивает:
- Что ты собираешься делать дальше? Обратно в ЮНИТ?
И смотрит лукаво, со смешинкой в глазах и солнечным светом в них же.
Марта задумывается, разглядывает свои ногти, широко распахивает глаза, пожимает плечами и скрещивает пальцы – это ее всегда успокаивает.
- Не знаю, Джек, серьезно. Ни малейшего понятия не имею. Я вообще не уверена, смогу ли вернуться в ЮНИТ. Во всяком случае, не сейчас, - говорит она, и голос почти не дрожит.
Джек понимает, снова.
- Береги себя, - произносит он.
Марта кивает, а Джек старается как можно мягче задать вопрос:
- Это из-за него, из-за Доктора?
И Марта повторяет свое движение, потому что к Доктору у нее столько слов, что лучше их вовсе промолчать.
Джек расплачивается и провожает ее.
Обнимает за плечи, рассказывает пошлые анекдоты, пытается рассмешить.
Джек не торопится, и за это Марта чертовски ему благодарна.
Дом маячит в нескольких метрах, Джек останавливается, Марта предлагает ему войти, но при одном взгляде на Джека понимает – Торчвуд. И даже не спрашивает во второй раз.
- До встречи, - шепчет ей на ухо Джек, целует руку, радостно улыбается и уходит.
Сердце Марты отмирает, когда длинная пола его пальто скрывается за углом.
Она еще немного стоит, глядя прямо перед собой, а потом в соседнем доме вспыхивает свет.
Марта отпирает дверь запасным ключом и выныривает из шестнадцати в собственную прихожую, погруженную в легкую и приятную темноту.
*
В Торчвуде не происходит ничего особенно важного.
Джек выполняет свою работу, болтает с Гвен, занимается сексом с Янто.
У них есть база, но нет Оуэна и Тош.
И оттого единство ощущается еще сильнее. Янто и Гвен – его, Джека, семья, не первая, но впервые настолько близкая. И он уже не может представить свою жизнь и себя без их безмолвной поддержки, утреннего кофе, подколок Гвен по поводу их с Янто. Без всего этого и жизнь Джека станет совершенно другой, а лучше, чтоб никогда и не.
Марту Джек тоже любит. Ведь она – живое доказательство того, что Доктор существует. Его Доктор, их Доктор. Что кто-то, кроме него, может подтвердить это.
И в привычном раскладе Джека появляется еще один маршрут, а именно – к дому Марты.
Потому что Доктор, далеки и Марта Джонс.
Марта хохочет, рот рукой прикрывает, закрывает глаза, бросает в Микки конфетой и бормочет сквозь смех:
- Хватит меня смешить.
На Микки рубашка – зеленая, джинсы. На Марте серый спортивный костюм и волосы собраны в тугой и упругий хвост.
Они смотрят комедию семидесятых годов, едят хот-доги, пьют кока-колу, Микки корчит рожицы.
Микки рядом с Мартой так, словно в пледе с какао возле камина, в дыму от поленьев раскуренных. Микки от Марты и уходить не хочется.
А Марте, Марте кажется, что с Микки они всегда вот так вот смотрели фильмы, дурачились по вечерам и друг возле друга грелись.
Мысль о том, что к Марте он относится далеко не по-дружески, долго крадется по углам сознания Микки, а потом – р-раз! – и встает прямо перед глазами.
Микки боязно и неловко, но другого раза просто может не быть.
- Марта, - говорит он и говорит хрипло.
Марта оборачивается, и звонок в дверь не дает Микки закончить.
- Я открою, - Марта спешит к выходу, мелькает носками в полоску.
А потом долго обнимает Джека. Вешает его пальто, кивает, мол, проходи. И идет ставить чайник.
- Кого я вижу, Микки Маус, - смеется Джек и распахивает объятья Микки навстречу.
О чем они говорять дальше – Марта не слышит, но когда заходит спросить, чай или кофе готовить, натыкается на собранного Микки и лучащегося энергией Джека.
- Чаепитие отменяется, Марта Джонс, - радостно сообщает он и подмигивает Микки. – Мы идем в Торчвуд, если ты с нами – поторопись.
Марта не голодна и явно не прочь прогуляться.
А Микки не терпится сравнить этот Торчвуд с тем, из другого мира. У Джека глаза горят, и послушать рассказы Микки охота.
А Марте, вообще-то, больно возвращаться в то место, где больше нет ее знакомых, но Торчвуд же, как можно остаться дома.
*
Марте звонит сестра, говорит, что сменила жилье, называет адрес и приглашает в гости.
Марта и отправляется, с удивлением замечая, что идет как раз по направлению к Торчвуду. Солнце светит чересчур ярко, Марта расстегивает жакет – черный – поправляет фиолетовую футболку и щурится, на несколько секунд останавливается.
В Торчвуде выходной: Гвен с Рисом уехали за город – на барбекю с друзьями, Янто пошел к сестре.
Джек ест кукурузные хлопья и отдыхает, сидя у монитора. Джеку скучно.
Камеры наблюдения не показывают ничего интересного, кроме…
Трубку Марта снимает быстро, зайти соглашается:
- Встань на плиту, - командует Джек, - нет, не на эту, левее. Да, молодец.
На чудо-лифте Марта спускается вниз, а визит к сестре откладывается на неопределенный срок.
- Джек, - Марта целует его в щеку.
- Рад видеть тебя так скоро, - и от его улыбки Марта снова ощущает себя девчонкой.
Потом они пьют апельсиновый сок, едят вчерашнюю пиццу и Джек показывает Марте свои проекты, а потом спрашивает:
- Устроить тебе экскурсию по Торчвуду с персональным гидом?
Марта склоняет голову на бок и – естественно – соглашается.
- Здесь лаборатория, но сейчас она пустует. Там мы обычно держим монстров, а здесь, - Джек останавливается и снижает голос, - здесь у нас побывал сексуально озабоченный пришелец. Уровень феромонов в этом отсеке до сих пор не нормализировался.
У Марты сердце екает и Джека хочется поцеловать. Она заходит внутрь, за стеклянную перегородку и смотрит на Джека – влажно, с желанием.
Джек дышит коротко, еще возбужденнее Марты.
Для Джека секс – не что иное, как еще один способ сделать что-то хорошее для близкого человека, доставить ему удовольствие, поделиться своим теплом.
Джек не торопится, но при одном только взгляде на Марту понимает: сейчас можно, уже не рано.
Джек подходит ближе, обнимает Марту, своими губами вычерчивает мокрые, скачущие узоры на ее – тонких и приоткрытых.
Расстегивает бюстгальтер, жакет снимает аккуратно, все остальное – не очень.
Марта стонет, долго, протяжно и вязко. Джек расстегивает брюки, стаскивает с себя рубашку и прижимает ее к стене.
Марта горит, пылает, разрывается на тысячи маленьких Март и продолжает стонать. Обвивает его шею, ладонями уцепляется в волосы, спиной ощущает холод стекла.
Джек вдавливает ее в прозрачную стену, в шею рычит, на ухо что-то шепчет.
И Марта не может ничего, только хрипеть, бормотать бессвязно, лихорадочно откидываться назад и дышать прерывисто.
*
Марту ноги не слушаются и бедра болят.
Она сидит у себя в доме, в кресле и пьет вино, хотя на самом деле находится совсем не здесь и отнюдь не с Микки.
Марте впервые за время, без Доктора проведенное, настолько хорошо и спокойно.
Марта не хочет ни о чем думать, просто смотрит на Микки и ощущения сами облекаются в мысли.
О том, что Микки и Джек слишком разные – абсолютные, диаметральные противоположности. Н и ч е г о о б щ е г о.
И о том, что она, Марта, и он, Микки, до ужаса одинаковые: смотрят одни и те же фильмы, читают одни и те же книги, слушают одну и ту же музыку.
Для Марты Микки – брат, которого у нее никогда не было. С ним уютно, удобно и ненавязчиво.
А с Джеком резко, пряно и колется. И безумно хочется повторить.
- Эй, - Микки заглядывает в комнату, - бросай свое красное полусладкое и бегом на кухню, лазанья готова.
- Есть, - Марта смешливо отдает честь, поднимается и бодрым шагом марширует на кухню.
Бедра приятно ноют.
Ужин горячий и Марту клонит на сон.
Микки сидит напротив и выговаривает быстро, испуганно:
- Пойдем на выходных в кино, тебе понравится.
И потуплено улыбается.
- Выходные? – Марта немного хмурится. – Я посмотрю, если у меня ничего не запланировано, то с радостью.
Марта зевает и идет спать, потому что глаза свинцовые и ужин вкусный. Глиняные статуэтки, разноцветные подставки для телефонов, крупные бусы, заколки для волос едва слышным грохотом желают ей приятных снов.
А Микки сидит, вперившись взглядом в свою тарелку – полную, кстати – и замечает, что от Марты пахнет Джеком.
Сексом и Джеком Харкнессом.
Вилка падает на пол, и никто ее не поднимает.
Микки становится гадко, словно бы он выпил кучу паршивого пива, а потом угостился виски – крепким и неразбавленным.
Микки дерьмово, и надоело постоянно быть после кого-то: вторым для Роуз после – разумеется – Доктора; вторым для Марты после Джека; и вообще пустым местом для хреновой кучи людей.
Микки ненавидит себя, злится на всех и выбрасывает нетронутую лазанью в мусорное ведро. Прокручивая в голове самые тяжелые песни из репертуаров известных рок-групп.
*
Марта трахается с Джеком в туалете какого-то ресторана, у себя дома и снова в Торчвуде.
Быстро и лихорадочно. Джек целует ее в пылающие, пересохшие губы, гладит по спине и с ней вместе стонет.
Микки бродит тенью от Торчвуда к дому Марты, что-то там помогает Джеку, по-прежнему готовит вкусные ужины, завтраки и обеды.
Марта замечает, что с ним что-то не так и как-то не то. И только решает разобраться-поговорить, как тут же планы затухают под проливным дождем очередного приближающегося апокалипсиса.
Джек встревожено сообщает, что только что воскрес с пистолетом в руке и пятнами крови на рубашке, что точно помнит – выстрелил сам, а Янто, Гвен и ее муж, Рис, неизвестно где и их телефоны не отвечают.
Марта понимает без слов.
Не может сидеть, сложа руки.
И Торчвуд встречает ее озадаченным и расстроенным, но оттого не менее близким капитаном Харкнессом.
Марта – врач, а в Джеке еще дохрена какой-то отвратительной дряни.
Дрянь, естественно, инопланетная, но Марта вполне себе выясняет, что она собой представляет.
- Галлюциногены и, если ставить в пример тебя, вызывают суицидальные склонности, - говорит она Джеку, и тот бледнеет.
- Ты можешь что-то сделать? – спрашивает Джек и замирает – боится за свою команду-семью.
- К счастью, да, - говорит Марта, а у Джека с плеч не камень – огромный валун скатывается.
На подготовку противоядия уходит полтора часа, на поиск Гвен, Риса и Янто – три с половиной.
За это время Марта ни разу не поправляет волосы и не смотрит в зеркало, а Джек не произносит ни слова.
Вскоре Рис обнаруживается на набережной, Янто – в лесу, а Гвен на крыше одной из городских многоэтажек.
Микки приходит вовремя, потому что терять нельзя ни минуты, а шприца ровно три.
Рис – Микки.
Гвен – Джеку.
А Янто достается Марте.
Через еще два часа Марта понимает, что легче быть медиком, чем психологом.
А к полуночи они все снова собираются в Торчвуде. Рис, Янто и Гвен спят. Марте предстоит исследование на определение остатков яда в их организмах.
В четыре утра Джек все еще работает у себя в кабинете, Микки с ним, а Марта падает с ног, но наливает – всем троим – кофе и спрашивает немногим позже:
- Что дальше? Вы выяснили, кто это?
- Почти, - отвечает Микки.
- К утру будем знать точно, а сейчас все спать, потому что втроем нам с ними точно не справиться, - заявляет Джек.
Остальные очнутся примерно к обеду – Марта и Микки едут домой.
Марта засыпает прямо в такси. Микки несет ее на руках, снимает туфли и укрывает пледом.
*
У Марты голова кругом ото всего. А в холодильнике одна минералка.
Джек говорит, что они могут не торопиться.
Микки спит, Марта проголодалась.
Она одевается – джинсы, жакет, кроссовки – идет в магазин.
Марте смешно: вчера она спасала чужие жизни, а сегодня покупает макароны и ветчину в супермаркете.
Кроме того, события вокруг Марты пляшут какой-то безумный хоровод, закручиваются в самый запутанный хоровод изо всех существующих, сбиваются, склеиваются и сцепляются: Джек, Микки, ЮНИТ, Торчвуд, пришельцы, смерть.
Все то, от чего она сбежала не так давно.
То же, только вместо Доктора – Джек.
Марта возвращается назад, старается не наступать на прорехи между бетонными плитками – детская, глупая привычка. Туфли у Марты скользкие, голова забита ворохом самых нелепых и страшных, даже и нереальных, мыслей.
И асфальт как-то мимоходом съезжает в сторону.
В себя Марта приходит нескоро, и только в больнице.
*
Боли нет.
Но есть чей-то липкий и нудный голос.
- Крайне прискорбно встретиться с вами при таких обстоятельствах, мисс Джонс…
Марта поднимает голову и видит мистера Элдриджа.
Стало быть, больница (а она ведь именно здесь), та самая, в которой она впервые встретилась с Доктором.
- Что со мной? – только и спрашивает она.
Почему-то кажется, что монстры уже обезврежены, а она попала сюда именно из-за них.
Мистер Элдридж молча передает ей несколько бумажных листов.
Марта внимательно их изучает, и кривится тем сильнее, чем текста становится меньше.
- Надеюсь, вы понимаете, что это значит? – спрашивает ее врач.
- Разумеется, - Марта обреченно кивает.
Перелом ноги, минимум две недели госпитализации.
Вскоре Марта остается одна.
Шум в голове утихает, а все проблемы становятся не ее проблемами.
Они словно блекнут, отплывают на противоположный берег, где их на крючок ловит кто-то другой.
Марта смотрит несколько часов в потолок – все происходящее медленно и самостоятельно раскладывается по полочкам.
Особенно то, что касается Джека.
В Джеке слишком много от Доктора, то есть того, от чего Марта пыталась уйти. С Джеком у нее секс отличный, отношения только дружеские и совместное будущее… несовместимо.
Потому что Доктор, Торчвуд, Джек.
Не то, к чему Марта стремится.
Ей нужно отдохнуть ото всего абсолютно.
От Джека – в первую очередь, а там как получится.
*
Приходит мама.
И палата улыбается бананами, апельсинами и горьким грейпфрутом.
Сразу после мамы – Джек.
Он аккуратно целует Марту, говорит, что все уладилось, пришелец оказался не настолько опасным и миру во всем мире ничего не угрожает. Без подробностей – Марте со-о-о-овсем не хочется слушать об этом.
Марта улыбается.
- Может, в Торчвуд? – вдруг спрашивает Джек. – Ты отлично справлялась, а у нас есть вакансии.
Марта долго молчит, Джек не мешает. А потом она произносит:
- Знаешь, почему я ушла от Доктора?
Джек догадывается, она продолжает:
- Вы слишком похожи, и от этого мне становится страшно. Я убежала от этого и не хочу что-то менять. А вы, ты и Доктор, вы очень друг другу подходите. И ты его дождешься, Джек. Я уверена: так и случится.
Джек понимает.
Он еще немного болтает с Мартой, целует ее – на этот раз в щеку – снова шепчет на ухо:
- Береги себя, Марта Джонс.
И уходит, радостный.
Марте действительно кажется, что своего Доктора Джек дождется.
Джеку хочется Марте верить.
*
Чтобы не столкнуться в больнице с Джеком, Микки отсиживается у Марты.
Пьет виски, ничего не читает, включает музыку на полную мощность, лупит по столешнице кулаком.
Микки сбегает из параллельного мира, чтобы не мешать Доктору с Роуз. Или Джону, хрен его разберет.
Теперь Микки кажется неуместным остаться здесь, когда от Марты отдает Джеком и сексом с ним.
Микки решает уехать. И идет к Марте – поблагодарить, попрощаться.
На нем голубая футболка, в пакете вино и конфеты.
- Привет, - произносит он, закрывает за собой глянцевый прямоугольник двери.
И Марта вспоминает о Микки.
«Он ведь полная противоположность Джека, ты сама говорила. Раз ты убегаешь от Харкнесса, значит, точно не будешь от него. К тому же, у вас столько общего», - надрывается кто-то невидимый в ее голове.
И Марта улыбается.
- В общем, я уезжаю, - говорит он и смотрит, ровно и прямо.
- Куда? – интересуется Марта.
- В Австралию, всегда хотел побывать там.
- Я тоже, но, - Марта хмурится, - за тобой поход в кино, помнишь?
Сначала Микки не понимает. Потом не может поверить. А после смешит Марту так, что сводит живот у обоих.
Действие обезболивающего заканчивается, нога начинает болеть.
Джек возвращается к Гвен и Янто, ждет Доктора – своего.
У Марты отпуск, ее выписывают.
Любоваться крабами, верблюдами и кенгуру они едут вместе.
Звезды ярко и ласково светят им по ночам.
Автор: аноним до объявления результатов
Бета: аноним до объявления результатов
Рейтинг: R
Тип: гет
Герои: Джек Харкнесс, Марта Джонс, Микки Смит
Жанр: общий
Аннотация: У Марты есть выбор и возможность убегать дальше.
Отказ: все права принадлежат создателям
Предупреждение: мат, ООС, флафф местами
Комментарий: написано на Фест по Вселенной Доктора Кто на заявку №43 Марта Джонс, Джек Харкнесс, Микки Смит. Конец четвертого сезона, когда они покидают Тардис и уходят втроем, не может быть так, чтоб совсем ничего не произошло по пути.
Статус: закончен
читать дальше*
Марта смотрит прямо – не оборачивается – когда Тардис бледнеет, скрашивает свои контуры воздухом и вконец исчезает у нее за спиной.
Марта считает деревья – так успокоиться легче – и среди них замечает Доктора. Он улыбается на прощанье, подмигивает, машет рукой, хотя на самом деле давно уже дергает рычажки на консоли управления Тардис, шутит с Донной, хлопает по плечу Роуз.
Роуз.
Руку Джека Марта сжимает чуть крепче.
- Эй, ты в порядке? – Джек шепчет ей на ухо и водит пальцем – большим – по ее – указательному.
- Да, ничего, - Марта кивает и улыбается Микки.
Тот заворожено озирается, впитывает в себя образы окружающих предметов, растворяется взглядом в небе.
От Джека пахнет оружием и опасностью, от Микки – уютом и – вдруг – карамелью. Несмотря на то, что и часа не прошло, как оба вернулись с Круссибла.
Солнце прыгает по облакам и зайчиками рисует на асфальте узоры, путается, свисает с деревьев, хохочет заливисто.
На Марте одежда – черная, грязь под ногтями, тонкий слой пыли на пальцах, ладонях. У Марты в душе пепелище. С обугленными аллеями, сожженными столбиками цветом и – на губах – вкусом пепла.
На Джеке пальто – неизменно-серое. И, пожалуй, это единственное, что держит Марту на крючке реальности, не дает соскользнуть, сорваться.
Микки смотрит на кислотного цвета вывески, и даже воздух кажется ему не таким. Невозможно родным и далеко-близким. Как воспоминание из раннего детства.
Микки спотыкается, Джек подхватывает его за локоть.
- Забота, да? То, чего тебе не хватает, - Джек щурит глаза, отсвечивает ямочками на щеках – улыбается – и в ладони все еще сжимает одежду Микки.
Микки сглатывает с ощущением, будто нервное движение его кадыка замечает весь Лондон.
Микки хочет пошутить, мотнуть головой и посмеяться с Джеком, но вместо этого пожимает плечами:
- Снова ты за свое, капитан Харкнесс.
Джек довольно облизывает верхнюю губу языком и разжимает пальцы. Ветер треплет его волосы, складывает их в какую-то особенную, понятную только ему, ветру, фигуру.
Они идут дальше.
Марте говорить неохота. Легче считать деревья и пустые скамейки, чем думать, складывать мысли в слова-предложения, поддерживать разговор.
Джек понимает, и Микки тоже.
Джека Марта чувствует без слов и прочих формальностей. Потому что позади слишком много общего.
А Микки… Он идет в стороне немного, бросает украдкой взгляды, не лезет с глупыми утешениями.
Марта не очень понимает, о чем с ним говорить. Он кажется чужим и – одновременно – таким, как она сама.
Марта смотрит на Микки и понимает, что не знает о нем ничего. Только то, что рядом с ним ей находится приятно.
Парк окружает Марту, нависает со всех сторон, но не давит, а помогает дышать.
После расставания с Доктором Марта долго сидит в этом же парке, только чуть ближе к дому. И возрождается в нем, словно феникс.
Благодаря ему. Ему и пальто Джека.
Вот и сейчас Марте легче: космическая пыль не скользит спрутом по телу, змеистые размышления не шипят навязчиво, одежда – черная и тяжелая – не мешает двигаться.
Микки роется в карманах, косится на автомат с газировкой и говорит:
- Я сейчас догоню.
Джек ближе подходит к Марте, гладит успокаивающе. Они доходят до поворота, и Джек останавливается – резко, порывисто.
- Мне пора, - произносит он.
И Марта вскидывается, просыпается.
- Как ты? – теперь уже она спрашивает: аккуратно, надломлено.
- Не даю Кардиффу загнуться, - он пытается отшутиться, но выходит вяло: серьезнеет и продолжает, - у меня Гвен и Янто, я не могу их бросить.
Марта не спрашивает о том, а хочется ли, потому что голос Джека теплеет, когда он говорит о своей команде.
Марта ощущает Джека слишком хорошо, чтобы уловить изменения.
- Встретимся как-нибудь? – Марта и не успевает понять, что слова эти принадлежат ей, а не какой-то идущей мимо девчонке.
А Джек уже кивает, облегченно и радостно:
- Я позвоню на днях, Марта Джонс, кленовый сироп моего сердца.
И Марте хочется улыбаться.
Возвращается Микки.
- И все-таки, подумай над моим предложением, Микки Маус, - смеется Джек перед тем, как пожать Микки руку.
Микки закатывает глаза.
Джек обнимает Марту, крепко прижимает ее к себе, и Марта почему-то не хочет его отпускать.
Но Джек уходит, у него Торчвуд, чудесная Гвен и хороший Янто.
*
- Тебе куда, Марта Джонс? – говорит Микки и протягивает руку.
- Туда, - Марта кивает в нужную сторону, принимает его приглашение.
- Мне тоже.
И они продолжают стоять на месте – провожают Джека. Точнее, его пальто и затылок, взглядами.
Марта людей принимает очень четко и очень точно.
Джек – пистолет, большой, с предохранителя снятый.
Огромный охотничий, сторожевой пес. Злой, преданный.
Красный, горчащий перец, обжигающий. Кипяток. Гор-р-рячий кофе, вкусный – опасный.
Гром и проливной дождь.
Джек – это сплетение всех видов опасности, энергии и молнии, шаровой.
Микки - сенбернар. Добрый, пушистый и шоколад таскает. Укусит, если защитить надо.
Микки - чай с медом. Лекарство от саднящего горла.
Микки как книга в мягкой обложке: много внутри и теплота снаружи.
Микки – детский талисман, плюшевый медвежонок с глазками-пуговками.
Воздушный шарик, наполненный гелем.
Крепкое дерево с широкими листьями.
Возможно, метательный диск. Режущий, но смягченный.
Микки – мед, пусть без чая и молока.
Джек опасный, Микки уютный.
Спина капитана Харкнесса скрывается за деревьями, а Микки стоит рядом, и Марта кожей ощущает его тепло, и его медовость. Именно сейчас разница между ними ощущается особенно четко. Так, что Марта не находит ничего лучше, чем повернуться к Микки лицом и уткнуться ему в плечо.
Просто так. Потому что хочется.
*
Очередной поворот выскакивает из пространства внезапно, словно тоже через разлом просочился, из середины двадцатого века выпрыгнул.
Микки закусывает губу:
- Я, мне, в общем, я здесь жил раньше, до того, как… Поэтому, наверное, мне сюда. И, может, встретимся как-то?
Марта кивает и улыбается, называет свой адрес, говорит, что всегда рада, все дела.
И Микки уходит.
А Марта снова стоит на месте и не может понять, как же, все-таки, к Микки относится.
Марта мечтает о горячей ванне, бокале виски - неразбавленного – и беззвездном, спокойном небе.
Марта вздыхает и идет к остановке – успокоить маму, рассказать, что к чему. А потом уже все остальное.
*
Звонок в дверь настигает Марту на пути от душа к дивану.
На голове у нее полотенце, в руках бокал – с темно-красным, а на пороге Микки.
Ему неудобно, неловко, хочется хоть куда, только бы не стоять перед этой дверью, не чувствовать залитые краской щеки, с ноги на ногу не переминаться.
В его доме чужие люди с нужными документами, сам он – в списках пропавших без вести.
Родной Лондон отторгает его и словно бы приговаривает, мол, иди в свой параллельный мир, нечего тебе здесь делать.
У Марты глаза блестят, босые ноги мерзнут, и полный бокал стекает по воздуху тяжелыми каплями.
- Проходи, - говорит она, отступает в сторону, лишних вопросов не задает.
Марта – стрела, одинокая чайка и гордый парусник. Она плывет против течения и одна, не пугается алого зарева заходящего солнца, швартуется у неведомых скал и от пиратов отстреливается.
Марта – цветок, но не хрупкий – крепкий: переживает град, выпрямляется, снова тянется ввысь и к небу.
Марта – косуля. Загнанная, гибкая и упрямая. Ото львов – к югу, и на максимальной скорости. Не от страха за себя, но за родных, близких и всю планету.
Марта стальная, сигаретно-тонкая и шершаво-нежная.
Микки рассказывает немного – так, в двух словах, потому что незачем Марте его проблемы.
Она не осуждает, не бурчит, не расспрашивает – Марта умеет слушать.
И слышать.
И вместо нелепых похлопываний по плечу, совместных сетований на жизнь она убирает бокалы, пустую бутылку, достает запасную подушку и одеяло. Смотрит тепло, с улыбкой, выключает свет и зажигает лампу. Останавливается у кухонной двери, желает спокойной ночи, добавляет:
- Сигареты на кухонном столе, зажигалка тоже.
И уходит к себе, а Микки становится хорошо-хорошо, будто и не было этих безумных дней и всех происшествий.
Микки засыпает сразу – только голова оказывается на подушке, а Марта долго смотрит на звезды и пытается не жалеть.
Микки просыпается раньше и варит кофе, Марта ищет ему одежду.
Розовая рубашка, светлые джинсы.
- Это моего друга, - она пожимает плечами и думает, что слишком далекого и, наверное, уже бывшего.
Микки понимает, что нужно сказать «спасибо», позавтракать и уйти, но Марта такая светлая, милая и не возражает совсем. Микки и думать забывает о всяких там правилах приличия.
На полках у Марты книги, и Микки будто у себя дома – его любимые авторы. Диккенс, Честертон, Байрон и даже Гете, а еще Шекспир, Шоу и Генрих Ибсен. А на стене копия – качественная – полотна Эль Брехо.
Микки гладит предметы пальцами, перечитывает отрывки – любимых из – помогает Марте готовить завтрак.
Им смешно от шуток друг друга, они смотрят одни и те же фильмы, наизусть знают много чего из Хемингуэя, едят шоколадную пасту, брокколи и макароны с сыром.
Марта вскользь замечает, что у них действительно много общего. Микки почему-то радуется этому, как ребенок.
*
Микки уходит ненадолго и по делам, Марта красит ногти, гладит одежду, когда раздается звонок от Джека.
Ему Марта рада всегда, а от приглашения пойти в театр сегодня же становится и вовсе легко, воздушно и бесконечно радостно.
Марта словно бы возвращается в собственные шестнадцать: долго и аккуратно красится, тщательно выбирает одежду, ищет удобные туфли, помаду в тон и духи послаще.
Сердце дрожит, машет прозрачными крылышками, взмывает на несколько миллиметров, обратно падает, щемя, пугая.
В замочную скважину Марта попадает только с четвертого раза, ключ прячет под коврик у входной двери – место настолько банальное, что ни один вор его там не ищет – немного путается в пространстве, то и дело посматривает на время.
Джеку идет театр, граненые бокалы и темнокожие девушки. Джеку, если разобраться, идет абсолютно все.
Он шутит, соблазнительно улыбается и обнимает Марту. Рассказывает о том, какими были театры сто лет назад и какими будут – через три тысячи.
Джек поправляет волосы – потому что мешают, а не из-за того, что нервничает. (Марте кажется, что этого он не делает никогда, с девушками так точно). Улыбается невозможно и крышесносно, делает Марте комплименты.
Джеку нравится море, другие планеты, свое пальто и чужие судьбы. Еще блюз, собаки, надежное оружие, английские классики, гольф и ночное небо.
Они сидят в ресторане, и если бы не писк телепортатора, Марта бы не поверила, что Джек перед ней – настоящий.
Клубничный десерт весело посмеивается с тарелки, шампанское переливается золотистыми брызгами.
Джек ест и жестикулирует.
Джек скучает по Доктору и Марта понимает его, потому что те же чувства испытывает.
На мгновение ей начинает казаться, что они - два обреченные одиночества.
Джек пристально на нее смотрит, откладывает вилку и нож, делает три четких и небольших глотка, спрашивает:
- Что ты собираешься делать дальше? Обратно в ЮНИТ?
И смотрит лукаво, со смешинкой в глазах и солнечным светом в них же.
Марта задумывается, разглядывает свои ногти, широко распахивает глаза, пожимает плечами и скрещивает пальцы – это ее всегда успокаивает.
- Не знаю, Джек, серьезно. Ни малейшего понятия не имею. Я вообще не уверена, смогу ли вернуться в ЮНИТ. Во всяком случае, не сейчас, - говорит она, и голос почти не дрожит.
Джек понимает, снова.
- Береги себя, - произносит он.
Марта кивает, а Джек старается как можно мягче задать вопрос:
- Это из-за него, из-за Доктора?
И Марта повторяет свое движение, потому что к Доктору у нее столько слов, что лучше их вовсе промолчать.
Джек расплачивается и провожает ее.
Обнимает за плечи, рассказывает пошлые анекдоты, пытается рассмешить.
Джек не торопится, и за это Марта чертовски ему благодарна.
Дом маячит в нескольких метрах, Джек останавливается, Марта предлагает ему войти, но при одном взгляде на Джека понимает – Торчвуд. И даже не спрашивает во второй раз.
- До встречи, - шепчет ей на ухо Джек, целует руку, радостно улыбается и уходит.
Сердце Марты отмирает, когда длинная пола его пальто скрывается за углом.
Она еще немного стоит, глядя прямо перед собой, а потом в соседнем доме вспыхивает свет.
Марта отпирает дверь запасным ключом и выныривает из шестнадцати в собственную прихожую, погруженную в легкую и приятную темноту.
*
В Торчвуде не происходит ничего особенно важного.
Джек выполняет свою работу, болтает с Гвен, занимается сексом с Янто.
У них есть база, но нет Оуэна и Тош.
И оттого единство ощущается еще сильнее. Янто и Гвен – его, Джека, семья, не первая, но впервые настолько близкая. И он уже не может представить свою жизнь и себя без их безмолвной поддержки, утреннего кофе, подколок Гвен по поводу их с Янто. Без всего этого и жизнь Джека станет совершенно другой, а лучше, чтоб никогда и не.
Марту Джек тоже любит. Ведь она – живое доказательство того, что Доктор существует. Его Доктор, их Доктор. Что кто-то, кроме него, может подтвердить это.
И в привычном раскладе Джека появляется еще один маршрут, а именно – к дому Марты.
Потому что Доктор, далеки и Марта Джонс.
Марта хохочет, рот рукой прикрывает, закрывает глаза, бросает в Микки конфетой и бормочет сквозь смех:
- Хватит меня смешить.
На Микки рубашка – зеленая, джинсы. На Марте серый спортивный костюм и волосы собраны в тугой и упругий хвост.
Они смотрят комедию семидесятых годов, едят хот-доги, пьют кока-колу, Микки корчит рожицы.
Микки рядом с Мартой так, словно в пледе с какао возле камина, в дыму от поленьев раскуренных. Микки от Марты и уходить не хочется.
А Марте, Марте кажется, что с Микки они всегда вот так вот смотрели фильмы, дурачились по вечерам и друг возле друга грелись.
Мысль о том, что к Марте он относится далеко не по-дружески, долго крадется по углам сознания Микки, а потом – р-раз! – и встает прямо перед глазами.
Микки боязно и неловко, но другого раза просто может не быть.
- Марта, - говорит он и говорит хрипло.
Марта оборачивается, и звонок в дверь не дает Микки закончить.
- Я открою, - Марта спешит к выходу, мелькает носками в полоску.
А потом долго обнимает Джека. Вешает его пальто, кивает, мол, проходи. И идет ставить чайник.
- Кого я вижу, Микки Маус, - смеется Джек и распахивает объятья Микки навстречу.
О чем они говорять дальше – Марта не слышит, но когда заходит спросить, чай или кофе готовить, натыкается на собранного Микки и лучащегося энергией Джека.
- Чаепитие отменяется, Марта Джонс, - радостно сообщает он и подмигивает Микки. – Мы идем в Торчвуд, если ты с нами – поторопись.
Марта не голодна и явно не прочь прогуляться.
А Микки не терпится сравнить этот Торчвуд с тем, из другого мира. У Джека глаза горят, и послушать рассказы Микки охота.
А Марте, вообще-то, больно возвращаться в то место, где больше нет ее знакомых, но Торчвуд же, как можно остаться дома.
*
Марте звонит сестра, говорит, что сменила жилье, называет адрес и приглашает в гости.
Марта и отправляется, с удивлением замечая, что идет как раз по направлению к Торчвуду. Солнце светит чересчур ярко, Марта расстегивает жакет – черный – поправляет фиолетовую футболку и щурится, на несколько секунд останавливается.
В Торчвуде выходной: Гвен с Рисом уехали за город – на барбекю с друзьями, Янто пошел к сестре.
Джек ест кукурузные хлопья и отдыхает, сидя у монитора. Джеку скучно.
Камеры наблюдения не показывают ничего интересного, кроме…
Трубку Марта снимает быстро, зайти соглашается:
- Встань на плиту, - командует Джек, - нет, не на эту, левее. Да, молодец.
На чудо-лифте Марта спускается вниз, а визит к сестре откладывается на неопределенный срок.
- Джек, - Марта целует его в щеку.
- Рад видеть тебя так скоро, - и от его улыбки Марта снова ощущает себя девчонкой.
Потом они пьют апельсиновый сок, едят вчерашнюю пиццу и Джек показывает Марте свои проекты, а потом спрашивает:
- Устроить тебе экскурсию по Торчвуду с персональным гидом?
Марта склоняет голову на бок и – естественно – соглашается.
- Здесь лаборатория, но сейчас она пустует. Там мы обычно держим монстров, а здесь, - Джек останавливается и снижает голос, - здесь у нас побывал сексуально озабоченный пришелец. Уровень феромонов в этом отсеке до сих пор не нормализировался.
У Марты сердце екает и Джека хочется поцеловать. Она заходит внутрь, за стеклянную перегородку и смотрит на Джека – влажно, с желанием.
Джек дышит коротко, еще возбужденнее Марты.
Для Джека секс – не что иное, как еще один способ сделать что-то хорошее для близкого человека, доставить ему удовольствие, поделиться своим теплом.
Джек не торопится, но при одном только взгляде на Марту понимает: сейчас можно, уже не рано.
Джек подходит ближе, обнимает Марту, своими губами вычерчивает мокрые, скачущие узоры на ее – тонких и приоткрытых.
Расстегивает бюстгальтер, жакет снимает аккуратно, все остальное – не очень.
Марта стонет, долго, протяжно и вязко. Джек расстегивает брюки, стаскивает с себя рубашку и прижимает ее к стене.
Марта горит, пылает, разрывается на тысячи маленьких Март и продолжает стонать. Обвивает его шею, ладонями уцепляется в волосы, спиной ощущает холод стекла.
Джек вдавливает ее в прозрачную стену, в шею рычит, на ухо что-то шепчет.
И Марта не может ничего, только хрипеть, бормотать бессвязно, лихорадочно откидываться назад и дышать прерывисто.
*
Марту ноги не слушаются и бедра болят.
Она сидит у себя в доме, в кресле и пьет вино, хотя на самом деле находится совсем не здесь и отнюдь не с Микки.
Марте впервые за время, без Доктора проведенное, настолько хорошо и спокойно.
Марта не хочет ни о чем думать, просто смотрит на Микки и ощущения сами облекаются в мысли.
О том, что Микки и Джек слишком разные – абсолютные, диаметральные противоположности. Н и ч е г о о б щ е г о.
И о том, что она, Марта, и он, Микки, до ужаса одинаковые: смотрят одни и те же фильмы, читают одни и те же книги, слушают одну и ту же музыку.
Для Марты Микки – брат, которого у нее никогда не было. С ним уютно, удобно и ненавязчиво.
А с Джеком резко, пряно и колется. И безумно хочется повторить.
- Эй, - Микки заглядывает в комнату, - бросай свое красное полусладкое и бегом на кухню, лазанья готова.
- Есть, - Марта смешливо отдает честь, поднимается и бодрым шагом марширует на кухню.
Бедра приятно ноют.
Ужин горячий и Марту клонит на сон.
Микки сидит напротив и выговаривает быстро, испуганно:
- Пойдем на выходных в кино, тебе понравится.
И потуплено улыбается.
- Выходные? – Марта немного хмурится. – Я посмотрю, если у меня ничего не запланировано, то с радостью.
Марта зевает и идет спать, потому что глаза свинцовые и ужин вкусный. Глиняные статуэтки, разноцветные подставки для телефонов, крупные бусы, заколки для волос едва слышным грохотом желают ей приятных снов.
А Микки сидит, вперившись взглядом в свою тарелку – полную, кстати – и замечает, что от Марты пахнет Джеком.
Сексом и Джеком Харкнессом.
Вилка падает на пол, и никто ее не поднимает.
Микки становится гадко, словно бы он выпил кучу паршивого пива, а потом угостился виски – крепким и неразбавленным.
Микки дерьмово, и надоело постоянно быть после кого-то: вторым для Роуз после – разумеется – Доктора; вторым для Марты после Джека; и вообще пустым местом для хреновой кучи людей.
Микки ненавидит себя, злится на всех и выбрасывает нетронутую лазанью в мусорное ведро. Прокручивая в голове самые тяжелые песни из репертуаров известных рок-групп.
*
Марта трахается с Джеком в туалете какого-то ресторана, у себя дома и снова в Торчвуде.
Быстро и лихорадочно. Джек целует ее в пылающие, пересохшие губы, гладит по спине и с ней вместе стонет.
Микки бродит тенью от Торчвуда к дому Марты, что-то там помогает Джеку, по-прежнему готовит вкусные ужины, завтраки и обеды.
Марта замечает, что с ним что-то не так и как-то не то. И только решает разобраться-поговорить, как тут же планы затухают под проливным дождем очередного приближающегося апокалипсиса.
Джек встревожено сообщает, что только что воскрес с пистолетом в руке и пятнами крови на рубашке, что точно помнит – выстрелил сам, а Янто, Гвен и ее муж, Рис, неизвестно где и их телефоны не отвечают.
Марта понимает без слов.
Не может сидеть, сложа руки.
И Торчвуд встречает ее озадаченным и расстроенным, но оттого не менее близким капитаном Харкнессом.
Марта – врач, а в Джеке еще дохрена какой-то отвратительной дряни.
Дрянь, естественно, инопланетная, но Марта вполне себе выясняет, что она собой представляет.
- Галлюциногены и, если ставить в пример тебя, вызывают суицидальные склонности, - говорит она Джеку, и тот бледнеет.
- Ты можешь что-то сделать? – спрашивает Джек и замирает – боится за свою команду-семью.
- К счастью, да, - говорит Марта, а у Джека с плеч не камень – огромный валун скатывается.
На подготовку противоядия уходит полтора часа, на поиск Гвен, Риса и Янто – три с половиной.
За это время Марта ни разу не поправляет волосы и не смотрит в зеркало, а Джек не произносит ни слова.
Вскоре Рис обнаруживается на набережной, Янто – в лесу, а Гвен на крыше одной из городских многоэтажек.
Микки приходит вовремя, потому что терять нельзя ни минуты, а шприца ровно три.
Рис – Микки.
Гвен – Джеку.
А Янто достается Марте.
Через еще два часа Марта понимает, что легче быть медиком, чем психологом.
А к полуночи они все снова собираются в Торчвуде. Рис, Янто и Гвен спят. Марте предстоит исследование на определение остатков яда в их организмах.
В четыре утра Джек все еще работает у себя в кабинете, Микки с ним, а Марта падает с ног, но наливает – всем троим – кофе и спрашивает немногим позже:
- Что дальше? Вы выяснили, кто это?
- Почти, - отвечает Микки.
- К утру будем знать точно, а сейчас все спать, потому что втроем нам с ними точно не справиться, - заявляет Джек.
Остальные очнутся примерно к обеду – Марта и Микки едут домой.
Марта засыпает прямо в такси. Микки несет ее на руках, снимает туфли и укрывает пледом.
*
У Марты голова кругом ото всего. А в холодильнике одна минералка.
Джек говорит, что они могут не торопиться.
Микки спит, Марта проголодалась.
Она одевается – джинсы, жакет, кроссовки – идет в магазин.
Марте смешно: вчера она спасала чужие жизни, а сегодня покупает макароны и ветчину в супермаркете.
Кроме того, события вокруг Марты пляшут какой-то безумный хоровод, закручиваются в самый запутанный хоровод изо всех существующих, сбиваются, склеиваются и сцепляются: Джек, Микки, ЮНИТ, Торчвуд, пришельцы, смерть.
Все то, от чего она сбежала не так давно.
То же, только вместо Доктора – Джек.
Марта возвращается назад, старается не наступать на прорехи между бетонными плитками – детская, глупая привычка. Туфли у Марты скользкие, голова забита ворохом самых нелепых и страшных, даже и нереальных, мыслей.
И асфальт как-то мимоходом съезжает в сторону.
В себя Марта приходит нескоро, и только в больнице.
*
Боли нет.
Но есть чей-то липкий и нудный голос.
- Крайне прискорбно встретиться с вами при таких обстоятельствах, мисс Джонс…
Марта поднимает голову и видит мистера Элдриджа.
Стало быть, больница (а она ведь именно здесь), та самая, в которой она впервые встретилась с Доктором.
- Что со мной? – только и спрашивает она.
Почему-то кажется, что монстры уже обезврежены, а она попала сюда именно из-за них.
Мистер Элдридж молча передает ей несколько бумажных листов.
Марта внимательно их изучает, и кривится тем сильнее, чем текста становится меньше.
- Надеюсь, вы понимаете, что это значит? – спрашивает ее врач.
- Разумеется, - Марта обреченно кивает.
Перелом ноги, минимум две недели госпитализации.
Вскоре Марта остается одна.
Шум в голове утихает, а все проблемы становятся не ее проблемами.
Они словно блекнут, отплывают на противоположный берег, где их на крючок ловит кто-то другой.
Марта смотрит несколько часов в потолок – все происходящее медленно и самостоятельно раскладывается по полочкам.
Особенно то, что касается Джека.
В Джеке слишком много от Доктора, то есть того, от чего Марта пыталась уйти. С Джеком у нее секс отличный, отношения только дружеские и совместное будущее… несовместимо.
Потому что Доктор, Торчвуд, Джек.
Не то, к чему Марта стремится.
Ей нужно отдохнуть ото всего абсолютно.
От Джека – в первую очередь, а там как получится.
*
Приходит мама.
И палата улыбается бананами, апельсинами и горьким грейпфрутом.
Сразу после мамы – Джек.
Он аккуратно целует Марту, говорит, что все уладилось, пришелец оказался не настолько опасным и миру во всем мире ничего не угрожает. Без подробностей – Марте со-о-о-овсем не хочется слушать об этом.
Марта улыбается.
- Может, в Торчвуд? – вдруг спрашивает Джек. – Ты отлично справлялась, а у нас есть вакансии.
Марта долго молчит, Джек не мешает. А потом она произносит:
- Знаешь, почему я ушла от Доктора?
Джек догадывается, она продолжает:
- Вы слишком похожи, и от этого мне становится страшно. Я убежала от этого и не хочу что-то менять. А вы, ты и Доктор, вы очень друг другу подходите. И ты его дождешься, Джек. Я уверена: так и случится.
Джек понимает.
Он еще немного болтает с Мартой, целует ее – на этот раз в щеку – снова шепчет на ухо:
- Береги себя, Марта Джонс.
И уходит, радостный.
Марте действительно кажется, что своего Доктора Джек дождется.
Джеку хочется Марте верить.
*
Чтобы не столкнуться в больнице с Джеком, Микки отсиживается у Марты.
Пьет виски, ничего не читает, включает музыку на полную мощность, лупит по столешнице кулаком.
Микки сбегает из параллельного мира, чтобы не мешать Доктору с Роуз. Или Джону, хрен его разберет.
Теперь Микки кажется неуместным остаться здесь, когда от Марты отдает Джеком и сексом с ним.
Микки решает уехать. И идет к Марте – поблагодарить, попрощаться.
На нем голубая футболка, в пакете вино и конфеты.
- Привет, - произносит он, закрывает за собой глянцевый прямоугольник двери.
И Марта вспоминает о Микки.
«Он ведь полная противоположность Джека, ты сама говорила. Раз ты убегаешь от Харкнесса, значит, точно не будешь от него. К тому же, у вас столько общего», - надрывается кто-то невидимый в ее голове.
И Марта улыбается.
- В общем, я уезжаю, - говорит он и смотрит, ровно и прямо.
- Куда? – интересуется Марта.
- В Австралию, всегда хотел побывать там.
- Я тоже, но, - Марта хмурится, - за тобой поход в кино, помнишь?
Сначала Микки не понимает. Потом не может поверить. А после смешит Марту так, что сводит живот у обоих.
Действие обезболивающего заканчивается, нога начинает болеть.
Джек возвращается к Гвен и Янто, ждет Доктора – своего.
У Марты отпуск, ее выписывают.
Любоваться крабами, верблюдами и кенгуру они едут вместе.
Звезды ярко и ласково светят им по ночам.
-
-
02.04.2012 в 07:43-
-
12.04.2012 в 22:16Оно очень светлое, отдает грустью, но совсем чуть-чуть, как все истории о возврате в скучную реальность, у которых есть счастливый конец (потому что реальность вовсе не так скучна, как кажется). И эти.. люди, да? Назвать их персонажами язык не поворачивается.. совершенно, неподражаемо вканонны, совсем такие, какими я их знаю и помню.
Спасибо за такое прекрасное...
-
-
15.04.2012 в 11:27Livegood, спасибо огромное за такой прекрасный отзыв.))) И за людей-персонажей, и за то, что верите в фик и события, и вообще.))) А счастливый конец он, да, из-за того, что рука не поднималась сделать этим героям больно.)